скажите, ведь ничто не заменит 

эти жилы на венах,

янтарные, когда солнце светит, глаза.

я знаю как расписывали о мельпоменах,

но знаете что, мне нет до них дела,

как ангелам до черта.

мне отныне не видно

тусклых лиц и чёрных ворон.

как не видят насекомые тигра,

только потому, что он охламон.

и ангелам дела нет до чёрта,

а мне до тусклых лиц и ворон.

в изумрудной пристани не досчитались порта,

отчалил порт южный-мир не досчитался сторон.

что мне дело до чёрта, что до ворон?

порт юэный отправился в путь,

на вокзале пустует перрон,-

северу юг не вернуть.

никогда меня не жди,

не произноси этого слова,

слыша его, я вспоминаю дожди,

которые приносили мне горечи море.

слыша его, я  вспомнимаю,

что оно до боли во мне,

говоришь«жду „но жду я и умираю,

растворившись во всеоблемлящей пустоте.

и услышав его от тебя,

меня уносит назад,

где“жду тебя» говоришь ты, но жду я,

и в никуда мой устремляется взгляд.

пожалуйста, прошу, не говорите «жду»,

не напоминайте время одижанья,

говорите лучше " приду",

а «жду» за вас пусть произносят касанья.

мне помешали,

сказатать тебе, как я люблю...

мои глаза тебе не врали,

я просто ещё немного подожду.

мы не успели,

так редко видясь, намолчаться,

молча считали мы ели,

и стеснялись на людях  прощаться.

и редко видясь, я скажу

то самое, что помешали.

ведь и ветер нам шепчет«люблю»

ведь и объятья теплее шали.

утешая холмы и горы,

солнце прощалось.

окна закрыли шторы,

и Луна по оси вращалась.

-я завтра вернусь, ждать не нужно,

это обыконевенный ход.

закрывайте глаза, засыпайте все дружно,

я пока совершу по миру обход.

у кого-то день, у вас ночь, я не сплю,

мне нет другого желанья.

я буду светить миллион лет, а когда я умру

не будет ни вас, ни меня, ни времени для прощанья.

позволь мне с ума сойти,

я ведь просто сойду с дороги.

позволь мне сойти и найти,

ключи, лежавшие на пороге.

-страшно? -мне нет, совсем!

ты просто позволишь, ладно?

позволь мне уйти в Эдем,

просто здесь мне прохладно.

теперь не она снится, а греческая царица.

с утра на улице лил дождь,

лучше призраком стану  я.

с утра я почувствовала-ты не придёшь,

бедная, бедная голова моя.

я заглушу музыкой капли дождя,

чтобы не думать ни о тебе, ни  обо всём,

но и музыка моя мне напоминает тебя,

но и музыка напоминает голос твой.

знаешь, я теперь хочу расствориться,

я хочу стать ветром или дождём.

мне просто так тяжело по утрам пустотой давиться,

моё ожидание скоро порвёт последнюю бронь,

знал бы ты, как мне хочется ближе,

как хочется всегда быть с тобой.

ты сам вроде южный, а я север,

может поэтому так далеки мы?

я тебе верю, и ты мне веришь,

но я до сих пор одна считаю столбы.

леопард и гепард посреди Африки, здесь они в своей чаше,

солнце за горизонт заходит медленно, так не хочет как-будто.

а в холодный странах солнце холодное отчего-то наше,

поскорее торопиться прощаться, ему у нас скучно будто.

будто там, в Африке, горизонт другой, и ниже,

а у нас солнце всегда робко поглядывает из-за туч.

да, наверно солнцу в Африке до земли тянуться ближе,

но не  забывай о северных, дари, пожалуйста, и  нам луч.

но мы в любви все эгоисты,

нам бы, как вещь«моя, мой»

свои жертвы кладём на пристань,

но морской ветер нам чужой.

жрице любви поклон отдаём и дары,

желания свои, мечтая уталить,

забываем, как чувства наши малы,

если их связывает лишь золотая нить.

во всём вижу я параллели ,

не провожу их, они проходят сами.

в моём чердаке фотографии тлели,

горели, искры чёрной пыли их рвали;

кофейная гуща на старом сервизе,-

кто-то страстно гадал о грядущем,

заглянув, опракидывалось всё, и призраков визги

расплавались в тиши красных бусен.

россыпю, которая из жемчуага дна морского,

покрылись дыры в дощтом полу,

россыпь такая мне напоминала о море,

и о пиратах, утонувших в багряном вину.

белое кружево, сплятённое слепотой

чужого путания в паутинных чувствах,

мне рассказывали о правде, не стыдясь, наготой,

и о потеряных во вранье чёрных бухтах.

мой чердак, как россыпью меня изобрази,

я читаю тайны твоих узоров,

читать и мои будешь скоро,

но переплетения прошлого бережно ты храни,

а я храню тебя, спрятав в  старых шторах.